Размышление

О превратности и непостоянстве

щ а с т и я.

Чего все сметные желают

Сердца надеждою маня,

Мечта что щастьем называют

Не льстит уж более меня;

Не льстит пустою суетою

В кругу вертящійся сей свет,

Где всяк своего чередою

К пределам вечности идет;

Где каждый быв страстей в неволе

Клянет немилосердый рок,

Вздыхает в злополучной доле,

И горьких слез ліет поток;

Фортуны гордой к колеснице

прикован в след ея течет,

Непостоянной сей Царице

Всечасно гимны в честь поет;

К ней длани робки простирая,

В душе сомненіе храня,

Ея улыбки ожидая

Проводит дни свои сыеня.

О ты! всех смертных услажденье,

О щастье! общій наш предмет!

Ты царствуешь в воображенье,

Но в сущности тебя здесь нет:

Владеть тобою все желают

К тебе стремятся ночь и день,

Но лишь тебя достгнуть чают

Объемлютъ лишь едину тень.

Я долго тени сей искала

И тем свой рушила покой,

Но днесь мне истинна предстала,

Призрак исчез передомной.

Я в бренных тварях уповала

Найти блаженство жизни сей,

Я в них друзей себе искала,

Но слабых лишь нашла людей;

По сердцу своему судила

И мыслила о всех сердцах,

Была чувствительна, . . . любила.

Но чтож любила? . . . тлен и прах;

Любила цвет одушевленный,

Любила лож и суету.

О свет ! страстям порабощенный!

Любить тебя .... любить мечту;

Где лесть с коварством обитают,

Где стрелы пагубны куют,

Ногами бедность попирают,

Порок в златой одежде чтут,

Где дружба и родство презренны,

Где истинной пріязни нет,

Где злапто общий всех предмет,

Где мягкость сердца осмехают,

Где чтут нещастіе виной,

Где чувства нежны называют

Лишь театральною игрой:

Вот там то в мыслях заблуждаясь

Я мнила щастіе найтить,

Пустой мечтою обольщаясь

Надеялась блаженна быть.

УВЫ! к плачевной сей юдоли

Блаженство можноли вкушать?

Возможноли щастливой доли

Среди сует нам ожидать?

Но что блаженством называю

И щастіем я в міре сем?

Что я утехой почитаю

И чем могу пленяться в нем?

Не злато ли меня прельщает?

Ах нет! . . . блестящий сей кумир

Меня к себе не привлекает:

Хоть целой он пленяет мір,

Я им во век не ослеплюся

И жертв пред ним не воскурю;

Я им тогда лишь веселюся

Коль бедному его дарю:

Когда под рубищем встречаю

В слезах нещастну сироту,

О как богатства я желаю!

Тогда я злато благом чту.

Но естьли так судьбам угодно

Чтоб век мой бедно проводишь,

О злате мне тужить не сродно

Ему не льзя меня прельстить.

Иль мысли гордостью питая

На то мне почестей искать,

Чтоб знатностью моей блистая

Могла я ближних презирать?

Нет, нет! могуль о том стараться,

Что страшно духу моему?

Могули тем когда пленяться,

Что чуждо сердцу и уму?

Я дружбу нежну полагала

Верховным благом жизни сей,

Я ею чувствія питала

И в сердце храм воздвигла ей.

Но где Оресты и Пилады?

Где мне подобных им найтить?

УВЫ! и в дружестве досады

Судьба велела мне вкусить.

Сколь часто другом лицемера

Была готова я считать:

О дружба! естьли ты химера

То гдеж мне щастія искать?

Каким пугаем ко утешенью

Себя мне должно днесь вести?

Какія средства к облегченью

Души прискорбной обрести?

Творец! верховных благ податель!

Ты немощ, слабость зришь мою,

Отец всеобщій и создатель,

Пошли мне благодать свою!

Сними завесу заблужденья

С моих ты мыслениых очей,

Подай мне силу разсужденья

И новый свет душе моей,

Отверзи путь передомною

Что смертных к истинне ведет,

Руководимой мне тобою

Да лучъ божественный блеснет,

Блеснет! . . . и тучи разнесутся,

Скрывающія правды свет,

Блудящи мысли соберутся

И совесть в сердце процветет.

Тогда я буду совещаться

С тобой, о боже! обо всем,

Тобою буду научатъся

Как жить в превратномъ міре сем,

Как в чувствіях души незлобных

Сей жизни море преплывать,

Любить всегда себе подобиых,

Но их любви не ожидать.

Тебе лишь, боже всемогущій!

Созижду в духе вечный храм.

Конца, начала, не имущий

Внемли, мой бог, моим мольбам!

Под скипетром твоим смирюся

Твоей покорствуя судьбе,

В священной мысли утверждуся,

Что смертных щастіе в тебе.