Скажи, проказница старушка,

Которую зовут Судъбой!

Уже ли я тебе игрушка ,

Что так мудришьты мной?

То вдруг меня ты приласкаешь,

То прочь с досадой оттолкнешь;

То близко к счастью подпускаешь,

То в пропасть лютых бед столкнешь.

То путь усеешь мой цветами,

То терн посадишь на него;

То окружишь менд друзьями,

То всех возмешь до одного.

От горяль отдыхать я стану, –

Ты тотчас снова мне грозишь;

Лишь чуть крушиться перестану,

Меня иль милых мне разишь.

Я не сказала бы и слова

Противу строгости твоей,

Когдаб, ко мне ты быв сурова,

Не трогала моих друзей;

А то и очень сердцу больно,

Что ты ужь добралась до них.

Что ни терплю – все не довольно;

Нет, нада тормошить и их.

Ну, гдеб когда ты ни бродила,

А в хижнику мою зайдешь;

Путем ни раз не выходила,

Все что нибудь да уведешь:

То резвы игры, то утехи,

Здоровье, радость, иль покой;

То удовольствие и смехи

Прочь гонишь ты своей клюкой.

Добро бы чем я докуцчала

Неумиолимая! Тебе;

Пущай бы ты тогда ворчала

И знать давал о себе;

А то, живу уединенно,

Друзьями, лирой веселюсь,

Живу спокойно и смиренно

И за фортуной не стремлюсь.

И тут тебе досадно стало,

И ты наслала злых людей.

К чему так умничать пристало

И ссорить искренних друзей?

Иль мало я еще терпела

В прошедси годи от тебя?

В шестнадцать лет осиротела,

Крутила горестью себя;

Лишилася я сердцу милых

И кровных тратила своих;

В воспоминаниях унылых

Искала тщетно призрак их.

Скажи, на что еще завидно?

Что лишняго еще нашла?

Старушка! Бабушка! Обидно –

И за последним ты пришла.

О чем, скажи, еще хлопочешь?

Что надо милости твоей?

Чего еще, чего ты хочешь

Из бедной хижники моей?

Здоровья что ли? На полтину

Его и нишим не продашь,

И живописцу на картину

Ты ни одной черты не дашь.

Красы? – подавно не бывал.

Весеья? – вовсе ничего,

И удовольствие пропало.

Покоя? – нет ужь и его.

Фантазия, – и та затмилась,

И лира изредка звучит;

Воображенье притупилось

И Муза робкая молчит.

Взгляни: вот я сам–друг с тоскою

С утра до вечера сижу,

Залившись слезною рекою,

На лик Спаситель гляжу.

Ты горе не возмешь с собою,

И слез не надобно тебе;

А Муза с лирой пред тобою:

Возьми пожалуй их себе.

Но больше, право, мне не можно

Тебе представить ничего;

Ужель отнимешь ты безбожно

Надежду сердца моего?

Нет, бабушка! хоть разсердися,

Ее из хижники моей

Ты увести отнюдь не льстися,

До гроба не разстанусь с ней!

Ты сколько ни грозись, не можешь

Противу правды ничего;

Ты истину не переможешь.

Убойся Бога самаго!

Ты гонишь нас неспраяведливо

В угодность зависти людей;

Мы пострадаем терпеливо

И вновь дождемся ясных дней.

Ну, ныне для чего изволишь

Ты буйной головой качать?

За чем меня с друзьями шолишь,

Чтоб так лишь, только огорчать?

Учи себе людей коварных,

Лукавых, хитрых усмири,

Исправь сердца неблагодарных,

А нас безвинных примири!